Цитата:
Поэтому, когда любишь, должна быть свобода не только от другого, но также от самого себя.
вспомнилось...
http://hpsy.ru/public/x2352.htmЦитата:
Ад безысходности: обособление будущего
Обособление прошлого и настоящего ввергает человека в ад наивысшего страдания - в ад непринятия себя.
Обособление будущего есть обособление от всего содержания прошлого и настоящего, это чистая потенция воли, потенция, которая не может себя осуществить, реализоваться, ибо все реализующееся тут же отторгается.
Это отторжение содержания прошлого и настоящего предстает как непринятие его, и в первом приближении к этому аду, проявляется как обессмысливание всего содержания жизни, отвращение ко всему. Это выражается в страдании, которое тем больше, чем больше степень этого непринятия.
Обособление будущего есть такое обособление потенции воли, которое отвергает саму волю, раскрывающую содержание сущности человека. Иными словами, обособление будущего окончательно завершается в неприятии человеком самого себя.
Ад безысходности представляет собой высший предел страданий, к которому может приближаться человек. Человеческие страдания проявляются от простого непринятия тех или иных ситуаций - что вызывает дискомфорт, до непринятия всей жизни в целом - обиженности на судьбу, утери смысла жизни, тяги к самоубийству. Но и это страдание бледнеет перед страданием непринятия себя, которое также предстает от своего малого проявления - недовольства частным своим выражением, вызывающим смущение, и до страдания непринятия себя во всех своих осуществлениях - энергиях, то есть страдание калеки, урода, умственно отсталого и т.д. Но и это энергийное страдание оставляет человеку еще какую-то надежду, надежду на спасение - восстановление своей истинной природы - надежду на апокатастазис.
Страдание как непринятие себя по сущности является наивысшим, ибо оно не только включает в себя все моменты предшествующих ему страданий, но и окончательно лишает его надежды на спасение. Ибо непринятие себя по сущности есть непринятие себя в силу собственного существования, отвержение себя не в своих проявлениях, но в том, в чем "ты есть сам ты". Это страдание обрекает на бегство от себя, и апокатастазис как совершенное восстановление своей истинной природы, совершенное спасение, стал бы для такого человека наивысшим наказанием, ибо столкнул бы его с тем, чего он больше всего страшится - с самим собой.
Если страдание в холодном или горячем аду оставляет человека почти без всякой надежды, то все же он помнит, что это страдание остается внешним по отношению к нему, которое может быть преодолено с изменением внешних условий. И сей человек имеет возможность уповать на силу свыше, которая когда-нибудь может снизойти до него, дабы разбить эти узы мучения.
Но страдание безысходности не может оставить человеку и такой надежды, поскольку это страдание внутреннее, ибо ужас непринятия себя берет начало в самом человеке, а не в окружающих условиях, и в равной мере поражает человека, где бы он ни был: в аду ли, в раю ли, в земной жизни или в Царстве Небесном. Это исходящее из самого человека страдание отнимает у него и то, что он мог бы иметь в любом другом аду - надежду на Бога.
Однако мелочные земные страдания облегчают ношу тому, кто стоит перед адом безысходности, ибо затмевают собой абсолютное страдание. В земной жизни, пока человек не знает еще самого себя, самоотождествляясь со своей социальной ролью, обстоятельствами, ситуациями, ценностями, он еще не может в полной мере испытать ужас непринятия себя. Лишь порог смерти, отнимающий у человека все, что он имел, может окончательно ввергнуть человека в ад безысходности, который скрытно присутствовал в человеке уже при жизни.
Но только в этом аду, аду безысходности, человек может по настоящему узнать себя, когда он обнажится от своего культурного воспитания, своих привычек, иллюзий, стереотипов, от своего представления о себе, и впервые увидит кто он есть.