|
Человеческая цивилизация сформирована коллективным отсечением ненормальностей. Странно объяснять такие вещи, превращаясь в «капитана Очевидность», но общества, в котором не различают порока от добродетели, подвига от преступления, нормы от патологии – СУЩЕСТВОВАТЬ ПО ОПРЕДЕЛЕНИЮ НЕ МОЖЕТ. Не имея понятия о норме, невозможно бороться с извращениями: ведь извращения – это отклонения от нормы, а как можно отклонится от нормы, если её нет? Общество без единой и бесспорной нормы в голове не сможет наградить своих созидателей и покарать своих разрушителей. Да что там наградить или покарать! Оно их попросту и отличить то друг от друга не сможет!
Для того, чтобы определить психическое заболевание, нужно сперва твердо решить для себя – что есть психическое здоровье. Ибо, путаясь в определении здоровья, мы запутаемся и в определении болезней. Современное общество именно так и запуталось - дискуссии о том, является ли, например, гомосексуализм психическим расстройством или нет - связаны именно с утратой чувства нормы, разрастающейся аномией. Для психиатров прошлого века эти дискуссии были бы просто смешными - как если бы в палате психбольные начали пародировать совещание врачей...
Как мы можем определить и тем более исцелить патологию, если не имеем представления о «правильном» течении процессов? Откуда мы вообще можем знать, что данный процесс – патология, если мы не имеем ясного образа о правильном порядке вещей?!
Есть такое явление, как племенная мораль. Согласно этой морали всякий свой хорош только потому, что свой, а всякий чужой плох только потому, что чужой. Народы с такой моралью не сумели стать историческими народами, не сумели построить даже маленьких государств, застряли на пещерном уровне тейпов и родовых кланов. Когда такую мораль постарался реанимировать Гитлер – он за 13 лет погубил и себя самого, и самое мощное государство Европы и мир во всем мире.
Цивилизация рождалась в жестокой борьбе с племенной моралью (чеченские войны – современное проявление данной борьбы). Взамен критерия «свой-чужой», чудовищного и нелепого (ибо если «свой» станет тебя жрать кусками – он ведь «своим» по крови быть не перестанет) пришла мораль цивилизации – «исполняющий – не исполняющий».
Чтобы успокоить некоторых наших читателей, сразу подчеркнем, что речь идет не о религии в том смысле слова, как они привыкли понимать. Речь идет о связности мышления и центрированности приоритетов, которые в определенные периоды истории принимали форму религии, в другие - идеологии, а сейчас вообще не принимают никаких форм. При этом либералы наивно надеются выживать и далее в аморфном маразме непредсказуемо-демотивированных поступков человека массы...
Некогда, предотвращая этот маразм в условиях разложения изжившей себя племенной (зоологической) морали появились ЗАПОВЕДИ, по форме религиозные, по сути ЦЕНТРИРУЮЩИЕ ПСИХИКУ ВОКРУГ ГЛАВНОГО ПРИОРИТЕТА – исполнение которых делало любого «своим», а неисполнение – любого «чужим».
Ни племенная мораль, ни монотеистская РАВНОПРАВИЯ не знают. В племенной родственник не равен чужаку, а в монотеистской – добродетель не равна греху. Точно так же как в нацизме семит не может быть равным арийцу – в цивилизованных обществах добродетель не может иметь с грехом «равных прав». Сорняки ведь тоже не имеют на грядке равных прав с культурными растениями (это и есть культура – неравноправие сорняков) – по той причине, что ОГОРОДНИК ЗНАЕТ ЧТО И ЗАЧЕМ ВЫРАЩИВАЕТ.
Одним из высших проявлений монотеистской моральности является знаменитый ответ Сталина в ответ на предложение обменять из плена его сына на фельдмаршала Паулюса. Сталин сказал, что «солдат на фельдмаршалов не меняет». Свой – даже родной сын! – преступив догму сталинизма, как вероучения (догму о недопустимости сдаваться в плен) – перестал быть своим. Личное полностью растворилось в общественном.
Именно поэтому люди шли за Сталиным в самых тяжелых испытаниях, несмотря на множество его колоссальных заблуждений, именно эта вера в его моральность (в рамках его вероучения) делала сталинское государство таким успешным, прочным и устойчивым.
Дело в том, что ОБЩЕСТВЕННАЯ МОРАЛЬ ТОЛЬКО ТОГДА КРЕПКА, КОГДА РЕШИТЕЛЬНО ИСКОРЕНЯЕТ ОТКЛОНЕНИЯ ОТ СЕБЯ. Терпимость к отклонениям любых видов разрушает общественную мораль не только в конкретной сфере отклонения, но и в целом, сразу во всех сферах. Например, половая распущенность разрушает воинский дух, хотя, казалось бы, какая между ними взаимосвязь? Воровство разрушает государственность и патриотизм, хотя, казалось бы, в чем их точки пересечения? Но в моральной сфере все взаимосвязано, и жестокий к мирному населению человек становится небоеспособным, нестойким в настоящем бою, а человек распутный – бесполезным в науке и технике…
Запад и белая раса попали в ловушку, сотканную из тканей атеизма, либерального демократизма и аномии поведения. Дело в том, что из догмата МЕРТВОЙ, БЕЗДУШНОЙ ВСЕЛЕННОЙ-МЕХАНИЗМА вытекает очевидное для всякого думающего человека БЕЗРАЗЛИЧИЕ Вселенной к поступкам людей.
Мертвая Вселенная не выступает «за или против» чего бы то ни было. Из принципа безразличия космоса к нам вытекает принцип аномии, объективного отсутствия правильных или неправильных действий. Правильно только то, что ты считаешь правильным и неправильно только то, что ты считаешь неправильным.
У каждого может быть своя личная моральная система – или не быть никакой. Данная фраза – лишь переданная другими словами догма либерализма о веротерпимости: «вправе исповедовать любого бога или не исповедовать никакого».
Ибо весьма странно навязывать одному человеку моральную систему другого человека, утверждая при этом, что все люди равноправны!
Когда атеистическая идея столкнулась с идеей гражданского равноправия, она породила уравнивание греха с добродетелью. Неважно какой деятельностью занят человек, лишь бы она приносила ему прибыль – отформулировал это либерализм на свой новомодный лад.
Российская приватизация по Чубайсу – есть лишь практическое воплощение принципа ликвидации понятия о добре, подмены понятия «добро» понятием «выгода», что было свойственно и языческим временам седой древности.
Но если добро предполагалось для всех одним, типовым, то выгода у каждого своя. Отсюда либерализм порождает расползающуюся язву АНОМИИ[1]в обществе – выступает фабрикой по производству дегенератов, полностью утративших различение добра и зла, хорошего и плохого.
В мертвой вселенной ничто не хорошо и ничто не плохо; в мертвой вселенной все в равной степени хорошо и в равной степени плохо. Поэтому в состоянии аномии человек полностью утрачивает способность разделять поступки на правильные и неправильные. Любой собственный поступок он считает высшим проявлением космической воли, ибо становится сам для себя мерой всех вещей и верховным судьёй.
Вся суть цивилизационного строительства везде и всегда заключается в подавлении, а то и прямом истреблении элементов, враждебных проекту строительства. Всякая цивилизация ничего не стоит, если не умеет защищаться: какой может быть цена самой высокой эрудиции и культуре, если любой абрек с гор может принудить общество исполнять его дикарскую волю?
Ни культура, ни цивилизация ни возникнуть, ни удержаться простым большинством голосов не могут. Либеральное равноправие, когда один человек подает один голос и голоса грешников никак не различаются с голосами добродетельных людей снимает НЕОБХОДИМУЮ ДЛЯ ЦИВИЛИЗАЦИИ ОБЯЗАННОСТЬ ИСПОЛНЯТЬ ЗАПОВЕДИ.
Теоретически любая заповедь при либеральном равноправии может быть отменена большинством голосов. Проголосовало большинство за содомию – перестала быть грехом содомия. Проголосовало большинство за людоедство – перестало быть грехом людоедство. Проголосовало большинство за разрешение на детоубийства – перестали быть грехом детоубийства.
Нет такого греха, которого в схеме либеральной демократии (даже идеально организованной) не могло бы отменить большинство голосов. И в этом ВИРУСНАЯ ПРИРОДА либерального демократического равноправия, как принципа, не различающего греха от праведности, апеллирующего не к Книге, не к Заповеди, а только и исключительно к толпе, к охлосу[2].
Трудно одной рукой утверждать безразличие космоса к любому поведению человека, а другой удерживать за шкирку людей от аморальных поступков. Трудно добится уважения к морали, которую придумали одни люди для других, тем более утверждая, что все люди равны. "Трудно быть богом" - как подметили ещё Стругацкие...
Если все люди равны, то какое право имеет кто-то придумывать за меня мораль? Я её сам себе придумаю, какую сочту уместной – иначе говоря, по отношению к общей морали впаду в состояние АНОМИИ. Ведь, как показывает опыт истории – НЕТ ТАКОЙ ГАДОСТИ, КОТОРУЮ НЕ ПОПРОБОВАЛО БЫ ВОПЛОТИТЬ СВОБОДНОЕ ОТ ВНЕШНИХ ТАБУ БЛУЖДАЮЩЕЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ МЫШЛЕНИЕ.
Для того, чтобы стать равноправным с каннибалом – нужно самому стать каннибалом. Тогда ваши права (сожрать друг друга) уравняются. Иной путь – обрезание прав обоих, «умножение запрета на 2», истребление каннибалов, принуждение их следовать НАШЕЙ морали без права выбора – нелиберален, нетолерантен и нетерпим для демократического мышления.
Он остро пахнет РЕЛИГИОЗНОЙ НЕТЕРПИМОСТЬЮ: мы верим, что поедать человечину нельзя, и всех силком приводим в свою веру. Мы верим, что гомосексуалистам нельзя заключать официальные браки – и всех силком приводим в свою веру.
Либеральный путь – иной: имейте свой брак, гомосексуалисты – свой, зоофилы – свой, некрофилы – свой, и не мешайте друг другу. Либералы не понимают, что венчатся в церкви можно только мужчине с женщиной, они настаивают, чтобы церкви проводили брачные церемонии (они же для либералов – «сфера услуг») для всякого заказчика: и кто на козе "женится" захочет, и кто на кобыле…
Перенесите это свободомыслие на каннибализм и ритуальные детоубийства и вам станет по настоящему страшно. Либеральный зомби и тут скажет – главное, чтобы все производилось в специально отведенных местах, каннибалы у себя в ресторане, противники каннибализма у себя, и не создавали бы «социальной розни» и «экстремистских призывов».
Суть же дела в том, что АНОМИЯ НЕСОВМЕСТИМА С ВЫЖИВАНИЕМ ЦИВИЛИЗАЦИИ. Не поощряя соблюдающих правила, не карая нарушающих правила цивилизация лишается правил, смысла своего существования, а по большому счету – и самой себя.
Это все понимают. Но многие ли рискнули задать веку сему вопрос: а где грань между простым свободомыслием и клинической аномией, между правом сомневаться в догмах и полным моральным помешательством, не различающим добра со злом? Иначе говоря, когда свободомыслие перерастает в аномию – потому что ведь всякая вольность нравов есть легкая степень аномии…
В советское время вопрос о разделении безопасных размеров свободомыслия и клинической аномии не ставился, да и не мог быть поставлен. Советская идеология, в силу социофрении общественного сознания, была одновременно очень жесткой, догматической и склонной прославлять любые формы кощунства и святотатства. Террор против свободомыслия сочетался в ней с постоянным идеологическим прославлением инакомыслия, общество социофренически восхищалось в теории тем, что на практике вытаптывало и истребляло.
Социофрения власти КПСС заключалась, помимо всего прочего, в том, что КПСС идеологически подрывала правомочность (легитимность, мотивацию, обоснованность) той самой морали, которую пыталась насаждать в быту. Дарвинизм, например, превозносился до небес, социальный дарвинизм - сурово осуждался. Как так можно?!КПСС шла порой на прямой обман, утверждая, что Ч.Дарвин не имеет никакого отношения к социал-дарвинизму[3], хотя именно Ч.Дарвин и был основателем социал-дарвинизма, да и странно было бы, если бы дарвинизм основал не Дарвин.
Возьмем для пояснительного примера семейные отношения. Дело в том, что коммунисты насаждали моногамную семью, но моногамная семья имеет смысл только в контексте христианства, вырванная же из контекста она превращается в бессмыслицу и нелепое насилие над свободой. Поэтому уже в СССР 40% всех браков заканчивались разводами и столь распространенной стала фигура матери-одиночки.
Взять у христианства моногамную семью без всего остального – то же самое, что взять из ислама паранджу, и ничего, кроме паранджи. Вообразите дурней, которые объясняют своим женам: «это не Аллах так велел, Аллаха вообще нет, это мы хотим, чтобы вы всегда ходили с мешком на голове, смысла объяснить не можем, но нам так нравится…». Примерно такими же дурнями были те, кто рационально пытался объяснить смысл моногамной семьи в атеистическом СССР.
Неудивительно, что на протяжении всей истории СССР рядом с культом «крепкой советской семьи» возникали смысловые галлюцинации: то теория «стакана воды», то обобществления жен, то обобществления детей. Этим занимались серьёзные и умные люди – от посла СССР в Швеции А.Коллонтай до великого фантаста И.А.Ефремова. Неудивительно, что гниль феминизма и блуда пронизывала всю советскую систему болезнетворными метастазами, убивая общество РАНЬШЕ, чем крякнули политическая и экономическая сферы.
Для здоровой социопсихики нужны две вещи: ясное и отчетливое обозначение АПРИОРИ НЕПРИКОСНОВЕННОГО, священного, догматического и жесткое преследование противников этого неприкосновенного.
Социофрения проявляется в том, что неприкосновенное явно и отчетливо не обозначено, что можно критиковать, что нельзя – в теории не разработано[4], и, как следствие, не ведется эффективного преследования разрушителей сакральной сферы, опоры существования общества и цивилизации.
Некоторые утверждают, что рационализм может обойтись без догм. Это чушь: теорем без аксиом не бывает, и всякая мотивация действий человека всегда восходит к какой-то первичной, необсуждаемой и недоказуемой догматической убежденности. Гёдель доказал это с математической точностью и неопровержимостью[5].
Рационализм не может без догм, от которых собственно, и начинают свою кристаллизацию все его силлогизмы. Ему нужно нечто совершенно иное: догма не должна неопрятно расползаться по жизни (не поминай Господа всуе! – говорит от этом церковь), потому что когда догма четко не выделена из теорий и гипотез, террор в отношении нарушителей догмы тоже становится безразмерным, бессмысленным и беспощадным, по сути безумным.
Когда мы не можем четко сформулировать, за что караем – мы либо вообще ни за что не караем (предсмертный маразм общества), либо караем направо и налево всех, кто под руку подвернется, непонятно за что (агрессивная социальная паранойя, воспаление коллективного мозга и его коллективные устрашающие галлюцинации).
Закончу эту статью тем, чем начал: невозможно эффективно бороться с отклонениями от нормы, если четко не определить сперва саму норму, то состояние, которое мы – нетолерантно и нелиберально, без всяких голосований, а только по внутреннему глубокому убеждению считаем нормой, здоровью и правильным поведением.
[1] Аноми́я (др.-греч. ἀ- — отрицательная приставка, νόμος — закон) — состояние общества, при котором наступают разложение, дезинтеграция и распад системы ценностей и норм, гарантирующих общественный порядок. Это расплывчатость, неустойчивость и противоречивость ценностно-нормативных предписаний и ориентаций, в частности, расхождение между нормами, определяющими цели деятельности, и нормами, регулирующими средства их достижения, низкая степень воздействия социальных норм на индивидов и их слабая эффективность в качестве средства нормативной регуляции поведения. Явления аномии, затрагивая при социальных потрясениях все слои населения, особенно сильно действуют в отношении молодёжи.
По определению российских исследователей, аномия — «отсутствие чёткой системы социальных норм, разрушение единства культуры, вследствие чего жизненный опыт людей перестаёт соответствовать идеальным общественным нормам».
[2] В советском философском словаре, составленном атеистами, запросто можно прочитать и такое: «…Коммунисты, как говорили Маркс и Энгельс, не проповедуют никакой морали, они ее редуцируют к интересам, преодолевают, отрицают».
[3] "...мы строим приюты для имбецилов, калек и больных, мы ввели законы для бедных, наши медики изо всех сил стараются спасти жизнь каждого до последней секунды... Таким образом, слабые члены общества продолжают производить себе подобных. Всякий, имеющий хоть какое-то отношение к разведению домашних животных подтвердит, что это губительно для человеческой расы."
Чарлз Дарвин.
[4] Скажем, Ленин – бог или человек? Ведь в советской практике – утверждалось и то (непогрешимость) и другое (значит, возможность критиковать). Бога критиковать нельзя, а человека можно. Когда одновременно и нельзя и можно – это и есть шизофрения коллектива, НЕ УМЕЮЩЕГО ОБОЗНАЧИТЬ НЕПРИКОСНОВЕННОЕ.
[5]Наука доказала это строго логически, в рамках первой теоремы Гёделя, которая гласит: не существует замкнутой формальной системы, в рамках которой можно было бы доказать истинность всех её утверждений. Какое-нибудь признанное истинным утверждение всегда останется недоказуемым внутри системы. Истинность его всегда имеет внесистемное происхождение.
_________________
Опасайтесь верующих,их боги им всё прощают.
|
Регистрация
Вход
FAQ
Поиск
