Еще в юности прославился рабби Леви-Ицхак своими удивительными способностями и глубочайшим знанием Торы. Многие мечтали породниться с молодым раввином. Когда рабби Леви-Ицхак сделал предложение дочери реб Исроэл-Переца из Лобратова, радости того не было предела.
Реб Исроэл-Перец с нетерпением ждал дня, когда жених впервые придет в синагогу и сядет на соседнее от него, тестя, место у „мизрах-вант" - почетной восточной стены. Прихожане, как водится соберутся вокруг гостя, а он, Исроэл-Перец будет греться в лучах славы молодого гения.
И вот, вслед за днями досвадебной суеты, за свадьбой и первой «медовой" неделей молодоженов наступил веселый праздник Симхат Тора.
Все происходило так, как представлял себе реб Исроэл-Перец: он и рабби Леви-Ицхак сходили в микву, перемеили будничные сюртуки на шелковые, подпоясались „гартлами* и отправились в синагогу.
Вокруг рабби Леви Ицхока собрались прихожане, надеясь успеть перекинуться с ним парой слов. Но вот началась праздничная молитва. Когда дошло дело до провозглашения «Ато орейсо лодаас" старосты вызвали к амвону рабби Леви-Ицхака. Тесть затаил дыхание, сейчас все оценят, какого мужа он
выбрал для любимой дочери.
Но что это? Рабби приблизился к амвону, взял в руки талэс, но не стал надевать его, отложил в сторону. Снова
взял в руки и снова отложил. Община ждет, а он все не начинает „Ато орейсо". Подошел к рабби Леви-Ицхаку шамес, вежливо напомнил о том, что надо начинать, но тот словно и не слышит. В зале стали переговариваться, пересмеиваться. Какой позор! И тут, как назло, словно пережитого реб Исроэл-Перецом унижения было мало, прокричал зять, обращаясь невесть к кому:
-Ну, если ты тоже раввин и хасид, так молись сам!
Прокричал и сбросил талес с плеч. Что и говорить, горько было реб Исроэл-Перецу, стыдно прихожанам в глаза смотреть. Но что поде-даешь?
После молитвы вернулись оба домой, реб Исроэл-Перец - в настроении - хуже некуда, а зять - веселый, словно ничего не случилось.
-Вижу я, Леви-Ицхак, что настроение у тебя праздничное. Может быть, расскажешь нам, что случилось с тобой в синагоге?- произнес тесть.
Ответил Леви-Ицхак:
-Как известно, в каждом из нас, евреев,- две души. Мой учитель, Магид, называл их:-божественная и животная душа". Животную душу называют еще „гоем, который сидит внутри еврея".
-Спасибо за лекцию, дорогой зять, но мы хотели бы услышать рассказ о том, как ты молился „Ато орейсо",-прервал его реб Исроэл-Перец.
-О том и речь! Когда староста назвал мое имя, подошел я к амвону, раскрыл молитвенник, только хотел накрыться талэсом, слышу: мой
-внутренний гой", мое «злое начало" стоит рядом и шепчет:-Подвинься, будем читать »Ато орейсо" вместе.-Кто ты такой, чтобы молиться вместе со мной?-спрашиваю.
-А ты кто такой?-отвечает.
-Я раввин,- говорю я.
-И я,- отвечает он.
-Я хасид, ученик великого Магида, говорю я.
-Я ездил к Магиду с тобой на одной подводе и слушал его уроки сидя с тобой на одной скамейке,-отвечает наглец.
Тогда и закричал я
-Ну, если ты тоже раввин, если ты тоже хасид, так молись сам!"
А что еще можно с ним поделать, с этим внутренним гоем"? убежать от него некуда, он ведь сидит в нашей душе. Обмануть его тоже не получится: он учился вместе с нами и не глупее нас. Единственный путь от него отделаться - оставить его одного, он ведь как наша тень. И тогда замечаешь, что лишенный нашего внимания, еще вчера наглый и напористый, „гой" затихает и забивается в угол. И вот тебе доказательство: „он" так хотел произнести „Ато орейсо". А когда я отошел в сторону, кто слышал его голос?
_________________ Никогда не спорь, просто повторяй свои доводы.
|