|
Павел Юхвидин
Юлия Соколовская: и опера, и песня
«Окна», еженедельное приложение к газете «Вести»,
от 13 мая, четверг, 2010 г
Все счастливые вокально-сценические восхождения счастливы по-своему. Иные из тех, чьи певческие карьеры успешно состоялись, лет до 18-19 (то есть до мутации голоса) не подозревали о своем Божьем даре и начинали учиться музыке уже будучи взрослыми, часто имея другие профессии. Тем, кого с юных лет учили играть на каком-нибудь инструменте, легче было переключиться на пение, когда после юношеской ломки обнаруживался голос. Так было, например, с Павлом Лисицианом, который в детстве занимался на виолончели, а потом стал одним из лучших баритонов. Другой ныне всемирно известный баритон Дмитрий Хворостовский – и я тому свидетель, так как преподавал в его группе историю музыки – и вовсе намеревался после музыкально-педагогического училища поступать на музыковедение, его едва убедили, к огорчению моих коллег-теоретиков, что имеются-таки у него вокальные перспективы.
А вот певица Юлия Соколовская, артистическое становление которой совершается у нас на глазах и уже впечатляет как стремительностью роста, так и разносторонностью, к пению приобщилась с детства и уверяет, что всегда мечтала петь, а кумиром ее отрочества была Мария Каллас. Юлия начинала в хоре «Кантилена» и в детском ансамбле города, в котором родилась – в Барановичах, что в Белоруссии. Потом в Израиле, где живет с 15-летнего возраста, занималась в консерваторионе и была солисткой-вокалисткой ученического оркестра, затем поступила в Иерусалимскую Академию музыки имени Рубина на вокальный факультет и получила первую академическую степень бакалавра искусств.
Ее педагог - известная израильская певица Михаль Шамир, сделавшую международную карьеру в ведущих оперных театрах мира, таких как Берлин, Вена, Гамбург, Женева, Франкфурт, Штутгарт и других - считает, что «Юлия обладает красивым голосом очень выразительного тембра, ее пение эмоционально выразительно».
Однако, публика уже знает Юлию Соколовскую, причем, в разных артистических ипостасях. Юлия спела сложнейшие (и в вокальном и в сценическом плане) партии в спектаклях Израильской оперы – Графиню Розину в моцартовой «Il Nozza di Figaro» по-итальянски и Розалинду в иерусалимской постановке «Летучей мыши» Иоганна Штрауса по-немецки, то есть дебютировала в амплуа героинь классичесой венской оперы и классической венской оперетты.Она дважды становилась лауреатом Фонда культуры «Америка-Израиль». В январе 2010-го она стала победителем проводившегося в Иерусалиме конкурса молодых вокалистов и, по результатам этого конкурса, дирижер Беер-Шевского оркестра «Симфониетт» Дорон Соломон пригласил ее на выступление в апрельском симфоническом концерте с арией Фьордолиджи из «Cosi fan tutte” Моцарта и арией Виолетты из вердиевской «Травиаты». Вот на этом концерте мне и стало понятно, что Юлия в самом деле прирожденная оперная певица с большими вокальными возможностями, очень хорошей артистистической природой и пониманием единства музыки и драмы.
Кроме того, Юлия Соколовская выступает по всей стране в камерных (романсовых) и песенных концертах. Недавно с пианистом и композитором Александром Кринским Юлия представила в нескольких городах страны программу «Песни, прилетевшие с экрана», в основе которой - произведения классиков киномузыки ХХ века Исайи Берлина, Джорджа Гершвина, Исаака Дунаевского, Мишеля Леграна, Андрея Петрова, Александра Зацепина. С фрагментами этой программы она и предстала перед зрителями телеканала «Израиль+».
Такая разносторонность, умение модулировать в разные музыкальные пласты говорит и о богатой музыкантской природе, и об отменной профессиональной оснащенности, и об артистической многоплановости. Потому-то музыканты, сотрудничающие с молодой певицей, отзываются о ней с искренней похвалой.
И режиссер Даниэль Эрлих, который ставил оперу Моцарта и оперетту Штрауса, не сомневается в ее будущем как большой оперной певицы, «так как она благословлена свыше уникальным голосом», и Идо Ариэль – пианист, ансамблист и репетитор многих израильских певцов уверен, что «голос Юлии - один из самых красивых и богатых лирических сопрано, наполненный выражением и силой». И пианист Игорь Беров, как он говорит, «с первой же совместной репетиции сразу понял, что имеет дело с отличным профессионалом, обладающим изумительным по красоте и тембру голосом, отличной интуицией, тонким стилевым разнообразием, огромной работоспособностью и широким репертуаром».
И уж тем более можно поверить музыканту чуткому и опытному, композитору (его песни пели и Лев Лещенко, и Иосиф Кобзон) и пианисту Александру Кринскому, много лет работавшему в Московской филармонии и в академических, и в эстрадных жанрах, когда он заверяет, что у Юлии Соколовской “в равной степени присутствуют такие качества, как красота тембра голоса, энергетика поведения на сцене, внешняя красота, мимика, движения – именно отсюда такая гармоничность каждого исполняемого ею произведения”.
Но я-то выспрашиваю Юлию о шипах и терниях ее профессионального взросления. Ведь она приехала школьницей, не имея хотя бы музучилища за плечами и с разгона – в Иерусалимскую академию. И уже поет партии главных героинь!
Но Юле мой репатриантский скептицизм не очень-то понятен: - “Да ведь я почти сабра. Здесь школу заканчивала, занималась в консерваторионе Холона - Бат-Яма. Много времени уделяла сольфеджио (как без развития слуха в нашей профессии?), учила языки, партии, роли, держала конкурсы. И сейчас все время что-то учу, готовлюсь к экзаменам и конкурсам, концертам и представлениям, да и физическую форму надо хорошую сохранять. Без усилий ничего не дается. Вот сейчас учу свою программу на вторую степень, прошла мастер-класс у профессора Лейпцигской консерватории Жаннет Фаваро-Ройтер, готовлюсь к симфоническому вечеру со сложной и контрастной классической программой, к одному из солидных международных конкурсов – пока не скажу, из предосторожности, какому именно.
П.Ю.: Сремитесь выйти на международный уровень?
ЮЛИЯ СОКОЛОВСКАЯ: Стремлюсь, во-первых, многому научиться. А на международную арену хочет выйти любой артист.
П.Ю. Что все-таки сформировало изначально в первую очередь Ваше влечение к музыкальной профессии?
ЮЛИЯ СОКОЛОВСКАЯ: Изначально, конечно, семья – моя мама прекрасно поет. А в детстве и юности – пение и учение в хоре “Кантилена”, которым руководил замечательный хормейстер Борис Гаврилович Кожевников. Сейчас он доцент кафедры хорового дирижирования педагогического факультета Витебского университета имени Машерова.
- П.Ю.: А как ваши близкие относятся к Вашей учебе, работе? Они поощряют Ваши занятия или говорят: “пустое дело, музыкантов в Израиле и так пруд пруди, найди профессию понадежней”?
Ю.С.: Вот с пониманием близких – и родителей, и мужа – мне повезло. Мой муж Олег Шапиро – известный дизайнер, он очень меня поддерживает. И, кстати, он автор того видеоклипа на музыку Глюка, который демонстрировался на телевидении.
П.Ю.: А, это ария Елены из оперы Глюка “Парис и Елена”, причем инструментальная партия аранжирована по-эмерсоновски, с синтезатором и ударной установкой.
Ю.С.: Думаю, Кристоф Виллибальд Глюк – сам величайший новатор и в драматургии и в оркестровке, всегда чутко реагировавший на запросы современной ему публики, не стал бы возражать.
П.Ю.: Переоркестровал же Вагнер оперы Глюка в позднеромантическом вкусе – с пятью кларнетами вентильными валторнами и тромбонами. Отчего бы через полтора столетия не аранжировать средствами рок-музыки, тем более не в театре, а в жанре видеоклипа.
Но вернемся к вашим родителям. Может быть, они музыканты? Любители оперы?
Ю.С.: Моя мама Светлана Каминская – действительно, человек по природе очень музыкальный, она одаренная певица.
П.Ю.: Какая артистическая фамилия! Когда-то была великая актриса еврейского театра Эстер Каминская, ее называли “еврейской Элеонорой Дузе”. Ее дочь Ида также стала знаменитой артисткой, а сын Иосиф был известный скрипач и композитор. Вы знаете об этих однофамильцах?
Ю.С.: Еще бы! Но это не просто однофамильцы. Великая еврейская артистка Эстер-Рохл Гальперн, именем которой назван Еврейский театр в Варшаве (и до сих пор существующий) вышла замуж за антрепренера и актера Авраама Каминского. Его брат – мой прапрадед. Моя мама, таким образом, внучатая племянница Иды и Иосифа. У них был еще, кроме моего прадеда, кузен: скрипач Шимон Пуллман. Он работал в Вене, но в страшные годы Катастрофы был вывезен в Треблинку и погиб, как миллионы евреев. А Иосифа, известного уже в Польше и Германии скрипача, в 1936-м пригласил в Израильский (тогда он назывался Палестинский) симфонический оркестр его создатель Бронислав Губерман, также уроженец Польши. Иосиф Каминский долгие годы был концертмейстером Израильского Филармонического и его “домашним” композитором.
П.Ю.: Да, многие сочинения Каминского – увертюры, пьеса “Алия”, скрипичный концерт и концерт для трубы с оркестром, Баллада для арфы с оркестром сохраняются в репертуаре Израильского Филармонического, записаны на пластинки. Одно время Иосиф Каминский был дирижером Оркестра – во всяком случае, он дирижировал концертом в октябре 1944-го в честь Еврейской бригады, уходившей на египетский фронт.
Ю.С.: А дочь Иды Каминской Рут вышла замуж за блестящего трубача, создателя джаз-оркестра Эдди Рознера (его паспортное имя Адольф, но в 30-е он от него по понятным причинам отказался). Они вместе бежали от нацистов в Советский Союз, два года жили в Западной Белоруссии, в Белостоке (Рознер даже получил звание заслуженного артиста БССР), но о том, чтобы Рут и мой дед встречались или разыскивали друг друга моей маме неизвестно. Во время войны Рознер с оркестром выступал на фронтах и во многих городах страны. После войны они с Рут пытались вернуться в Польшу, но их задержали, Рознера приговорили к 10 годам лагерей, а Рут – к пяти. В начале 50-х Рут уехала в Польшу, а потом к матери в Нью-Йорк, а Рознер оставался в СССР во главе заново созданного им оркестра до его расформирования, после чего он уехал в 70-е годы в Западный Берлин, где и умер.
П.Ю.: Значит, Вы в родстве с артистическим семейством Каминских и в некотором смысле повторяете путь Иосифа Каминского: из бывшей Польши – на родину предков.
Ю.С.: Да, Барановичи были когда-то территорией Польши.
П.Ю.: Но вернемся к Вашим репертуарным и жанровым предпочтениям. Все же, Вы больше себя мыслите оперной, камерной или эстрадной певицей? Или педагогом – ведь Вы же преподаете вокал в Музыкальном Центре “Штейнберг” города Холона.
Ю.С.: Я вовсе не считаю, что артист должен определить для себя раз навсегда свою профилизацию и за эти границы уже никуда не выходить. Вспомните, сколько оперных певцов прекрасно выступали на эстраде. Самый яркий пример здесь, конечно, Муслим Магомаев. И академическая школа, правильная постановка голоса и дыхания вовсе не помеха, а всегда подспорье – хоть в эстрадной песне, хоть в джазе. Сколько талантливых эстрадных певцов преждевременно ушли со сцены, потому что их голос износился! А износился оттого, что им не поставили голос, а ведь постановка для того и нужна, чтобы смягчать амортизацию голоса. С другой стороны, многие оперные певцы не владеют джазовой импровизацией, а певцы эстрадные не знают мирового камерного репертуара.
П.Ю.: Бывали счастливые исключения: к примеру, вся советская страна знала Эдуарда Хиля как эстрадного певца, а он в это самое время пел в Малом зале Ленинградской филармонии программу из циклов Шуберта и Малера – я сам был на его камерном концерте в зале Энгельгард.
Ю.С.: Так в идеале и должно быть. И я, если чувствую, что у меня в чем-то не хватает умения или понимания, то я стремлюсь… понять и научиться. Да, я очень люблю Моцарта и Глюка – там такие глубины, что жизни не хватит их освоить. Но и позднеромантическая немецкая Lied (Рихарда Штрауса, Малера) меня очень влечет. Одна из программ, к которой я сейчас готовлюсь, включает 4 песни Рихарда Штрауса для голоса с оркестром. Люблю и русский романс, и испанское романсеро – и уже подготовила испанские песни Мануэля де Фальи. Я не разделяю пренебрежительного отношения некоторых моих коллег и сверстников к оперетте.
В оперетте имеется такой простор для многообразных актерских решений, к тому же Иоганн Штраус и Кальман писали для хорошо поставленных оперных голосов. А какое это счастье для артиста видеть, что он приносит радость!
И в джазе, и в эстраде надеюсь, мне есть что сказать и чему научиться у джазовых пианистов, многие из которых имеют основательное академическое образование – тот же Александр Кринский, окончивший Московскую консерваторию и аспирантуру.
И, должна признаться, меня сейчас очень влечет преподавание. Когда учишь других, “вытаскиваешь” голос, открываешь спрятанные в человеке дарования, то многое и самой открывается в новом свете. В нашей профессии мы всегда должны учиться новому, совершенствоваться в вокале и поддерживать голос в хорошей форме. К моему счастью, я была принята на престижный летний курс “Метрополитен опера”, где работала с лучшими учителями из США, Италии и Германии. Я произвела хорошее впечатление и меня пригласили стажироваться в Нью-Йорк.
П.Ю.: Благодарю Вас и желаю успехов во всех начинаниях и во всех творческих сферах.
|
Регистрация
Вход
FAQ
Поиск
