продолжение
Потом врач, как всегда, выходит из маленького кабинета, вздыхая с облегчением и благодаря Бога, что он врач, а не социальный работник. Она же остается наедине с родителями. Сейчас ее обязанность - понимать и сочувствовать, дать им возможность высказаться, внимательно реагируя на их слова, быть с ними "здесь и сейчас" - ну и прочее, чему ее учили в университете. Она - социальный работник, представитель больницы в глазах простых смертных, ангел смерти и спаситель в одном лице. А они - отец и мать двух девочек, которые не поверили, что в эту, третью беременность, так уж необходимо делать этот анализ, который они не делали и в прежние две, раз матери еще далеко до сорока.
Бог не помог им, хотя они отчасти соблюдали религиозные традиции, но он выручил Белый Халат, хотя она была совсем не религиозна, ела свинину и водила машину по субботам. У них родилась девочка-даун, а она беседовала с ними при закрытых дверях, и никто из ее учителей и кураторов, бывших и нынешних, а также коллег в белых халатах не видел, как она потеет и запинается и ищет подходящие слова для мужчины и женщины, которые терпят крушение у нее на глазах.
Потом, в комнате социальных работников, ей посочувствовали несколько находившихся там коллег, поскольку это был уже четвертый случай дауна, который достался ей за последние три месяца. И начальница, с пониманием положив руку ей на плечо, сказала, что самое главное в первые минуты - это просто быть вместе с этими людьми и их болью. Ценное замечание, ничего не скажешь. Но строгая начальница полагала, что делает именно то, что и должна делать, хотя лучше бы она взяла на себя этот четвертый случай с дауном. Ну, начальство есть начальство, и она укатила себе на совещание в управление больничной кассы, оставив своих подчиненных самих разбираться с вопросами жизни и смерти.
А наша Белый Халат провела еще несколько бесед с родителями девочки-дауна - сначала, когда мать еще лежала в больнице и потом, когда она уже выписалась, оставив там девочку. Белый Халат делала все точно так, как ее учила куратор, предоставляла им возможность излить свой гнев и разочарование от того, что у них не родился нормальный ребенок, и страх перед будущим, и стыд, и чувство вины. Она беседовала отдельно с мужем, который обвинял себя в том, что, может быть, из-за того, что он уже немолодой, за сорок, у него родился дефективный ребенок, и бормотал вполголоса, что, может быть, это из-за жены, у которой есть двоюродная сестра, страдающая эпилепсией, так что, может, тут что-то наследственное. Она беседовала отдельно с женой, которая терзалась из-за того, что не захотела пройти обследование, которое вовремя обнаружило бы беду, и обвиняла обиняком и мужа, может, это случилось из-за него, последние два года он страдает головными болями и пьет обезболивающие таблетки горстями, а вдруг это повлияло. И она давала им возможность и по-отдельности, и вместе высказать надежду, а, точнее, желание, что ведь может же так случиться, что девочка попросту умрет, и их жизнь вернется в нормальное русло, и все станет так, как было всего лишь неделю назад.
продолжение в другой раз
|