Смерть
У Василия Ивановича обнаружили рак. Болезнь быстро развивалась: он нуждался в наркотиках. Уже через три месяца Василий Иванович не мог ни двигаться, ни говорить...
Больной лежал на кровати. Рядом на маленьком стульчике сидела Галя, одна из его дочерей. Она не кричала от горя, не металась по комнате, ничего не просила у Бога. Тихие горькие слезы лились из опустевших, усталых глаз.
В дверь позвонили. Галя открыла. На пороге стояла Вера.
- Ты видела маму? - спросила Галя.
- Да.
- И она позволила тебе прийти?
- Конечно, я пришла к деду.
- Верочка, ты должна уйти.
- Почему?
- Нельзя, чтобы ты смотрела, он очень болен.
- Ну и что? Как я могу... уйти?
- Дедушка тебя все равно не узнает.
- Нет, я ведь была здесь неделю назад и разговаривала с ним, мы шутили...
- Неделю? Еще вчера ты могла помочь ему своим присутствием.
В голосе тетки Вера услышала упрек.
- Я не знала, мама не сказала мне, что все так плохо, - с трудом произнесла она.
- Извини, не обижайся на меня, ты не виновата.
- Я все-таки пойду, пусти меня.
Вдруг из комнаты послышался какой-то звук, похожий на мычание. Галя побежала к отцу. Вера вошла в коридор и молча разделась. Еще несколько секунд она постояла на пороге комнаты. Потом подошла и увидела своего деда. Он как будто был обеспокоен и пытался что-то сказать, что-то очень важное, но уже не мог, а лишь протягивал руку и показывал пальцем в окно. Это была даже не человеческая рука, а какая-то птичья: большие кости, обтянутые кожей, и длинные, уже загнувшиеся ногти.
- Папа, я здесь... Это я, все хорошо, - повторяла Галя.
Она села возле отца, полная отчаяния.
Василий Иванович, казалось, видел что-то, чего не видели они, и ему было страшно. Он схватил Галю за руку, вцепился в нее и не хотел отпускать, как будто чувствуя, что смерть уже рядом.
Вере было жутко смотреть на это, но больше всего ее поразил ужас и страх в глазах деда, страх человека, некогда сильного, никогда не позволявшего слабости ни себе, ни другим. Теперь он был похож на ребенка, которому приснился дурной сон. И смотрел дед как-то по-детски, ища понимания и участия. Вере показалось, что Василий Иванович раскаивался в чем-то, просил у дочери прощения. Галя тоже хотела бы извиниться за многое, но ничего не говорила. На лице ее выразилось глубокое понимание и острая, нестерпимая боль. Она знала, что теряет отца и не в силах противостоять судьбе...
Вера так и стояла, боясь пошевелиться и не решаясь подойти. Она едва не плакала, но вскоре не выдержала, вышла на улицу и села на лавочку. Слезы ее капали на недавно залитую бетоном землю. Вере было больно, но не от неизбежности утраты, а от бесконечной жалости к этим несчастным, которые, впрочем, не слишком ее жаловали...
|